Простынь...
Михаил Левчук: «Дай бог, если это дно» Цитата
— Вы продаете свою продукцию по всему миру. Для вас слабый рубль – это хорошо?
— Слабый, сильный рубль - не влияет особенно. Компоненты мы все равно закупаем иностранные, за ту же самую валюту. Из Японии либо США. В России сейчас нехорошая ситуация. Курс серьезно скорректировался. А промышленное производство тоже упало. То есть, экономика перестала чувствовать девальвацию рубля. Это очень плохой знак.
— Поясните…
— Как было в предыдущие кризисы – 1998-го, 2008-го? Как только проседал рубль, отечественные производители начинали наращивать производство, замещать то, что закупалось по импорту.
Нам создали окно возможностей - из-за санкций, из-за девальвации рубля. Но в то же время сделали ключевую ставку такой, что эффективный кредит сейчас 25-27%. И все. И никто толком не может заниматься импортозамещением.
— Под какой процент ваша компания берет кредиты в России?
— А сейчас недоступны кредиты. Банки не дают. Притом, что мы надежные заемщики и нашей компании 22 года. Мы нормально выглядим, мы давно, допустим, в Сбербанке обслуживаемся. Но в начале года даже мы у Сбербанка не могли получить банковскую гарантию. Банковская гарантия – это не живые деньги. Это как бы рекомендация нас со стороны банка перед государством. И то мы не могли получить. Сейчас все очень жестко… Мы сейчас живем на собственные средства. То, что мы накопили раньше, на это и живем, и пускаем в оборот.
— Я брал интервью у гендиректора «Группы ГАЗ» Вадима Сорокина… Он то же самое говорил – живем на свои, кредитов не берем. И сколько вы можете так протянуть, без кредитной подпитки?
— Дело же не в том, чтобы как-то протянуть, выжить. А дело в том, что, если мы раньше для пополнения оборотных средств использовали заемные средства, и это было нам интересно, то сейчас, при той кредитной ставке, которая есть в банках, нам это неинтересно.
— А за рубежом кредитуетесь?
— Да.
Мы когда взяли кредит на постройку завода в Триесте нам его выделили под 3%, что ли, годовых. А если мы сейчас придем в наш, российский, банк, даже под строительство, минимум 17% выкатят.
Вот, это к вопросу о том, каким образом можно замещать импорт в России…
— Но есть же инструменты Внешэкономбанка, есть кредитные агентства. Они сбивают ставку по кредитам.
— ВЭБ — это хороший инструмент, но для экспортеров. В Европе и сейчас можно получить кредит под 5-6%. То есть, не 17-25%, как в России. В Европе очень «дешевые» деньги. Если ты европеец.
Мы-то продержимся. Но мы тоже живем не в вакууме. Мы встроены в цепочку. Рынок в целом падает. Покупательская способность упала как минимум в два раза. Таковы реалии 2015 года… По макроэкономическим данным, закупкам автомобилей и недвижимости видно, что люди стали в два раза меньше покупать.
Идем дальше. Государство свои инвестпрограммы тоже сокращает, как минимум, на 10-15%. Если сейчас государство не будет принимать каких-то агрессивных действий по стимулированию потребительского спроса, будет совсем плохо. На мой взгляд, одно из средств борьбы с кризисными страхами – это последовательная позиция государства по продвижению инвестпрограмм. Вот тогда понятно, на что нужно ориентироваться.
Мне кажется, что сейчас, за исключением пары строек, какой-то внятной позиции у государства нет. Власть решает, по большей части, тактические задачи, а не стратегические.
— Что делать?
— Мы сейчас вообще не реализуем никаких инвестпрограмм. Потому что непонятно, подо что их делать. Мы, как все остальные, просто ждем, а куда же вырулит рынок. Пока рынок выруливает в ситуацию, которая значительно хуже, чем в 2008-м и 1998-м. Девальвация рубля не привела к росту промышленного производства. Это очень плохо. Это значит, что есть структурные проблемы в промышленности.
— Это дно?
— Дай бог, если это дно. «Что вы думаете о завтрашнем дне? Зачем я должен думать о дне?» Есть политические проблемы. Не знаю, когда они будут разрешены, но точно не в этом году. Но есть и субъективные причины, которые вполне можно было бы решить. Основная беда сейчас – отсутствие координации. То есть, в России наблюдаются абсолютный дисбаланс и нескоординированность действий отдельных ведомств внутри правительства.
Например, у нас есть экономическая политика, промышленная политика, конкурентная политика, и так далее. И ни одна не согласована с другой.
— Например…
— Тот же самый экспорт. Я помню, сколько я шишек набил. Вот мы говорили: Внешэкономбанк, «ЭКСАР»… Прекрасные инструменты. Кредитование – раз, сертификация за счет государства – два, предоставление торговых площадей – три, патентование – четыре, экспертно-юридическая поддержка – пять. И если бы эти инструменты были раньше, то наш выход на внешний рынок не затянулся бы на 10 лет, хватило бы трех.
— Опоздали?
— Не в этом дело. Есть хорошая позиция государства в области поддержки несырьевых экспортеров. Это то, чем сейчас Петр Фрадков занимается. И в то же самое время есть Федеральная антимонопольная служба (ФАС).
ФАС выпускает методичку, в которой говорится о том, что русские экспортеры не имеют права устанавливать цены на зарубежных рынках на свои товары ниже, чем на российском рынке. Ну, вроде бы благая цель? Как это вы можете русским клиентам продавать по одной цене, а зарубежным - по другой? Но дьявол, как всегда, в деталях.
В методичке ФАС написано: в случае, если сотрудник ФАС обнаружил дисбаланс цен, он имеет право назначить русскому экспортеру оборотный штраф. До 15%. То есть, норма прибыли у меня бывает 10%. А тут мне выписывают оборотный штраф в 15%. И даже если они не назначат, я смотрю на эту методичку и говорю Петру Михайловичу: слушайте, вы извините, пожалуйста, но я не буду экспортировать. А то мне такой штраф врубят, мало не покажется. Я не готов эти риски брать на себя.
— Это пример несогласованной политики?
— Да, именно. С одной стороны, тратится уйма времени, денег и талантов людей на создание благоприятной среды для экспорта. С другой, вылезает ведомство, у которого свои ключевые... компетенции.
Если ты хочешь завоевать высокотехнологичный рынок, то зачастую ты вынужден демпинговать. Вот ты вынужден, при выходе на рынок, сначала «убить» всех, а потом уже зарабатывать.
Хотя бы просто из этих целей. Я уж не говорю про «мягкие» валюты, которые постоянно скачут. И про то, что стоимость ведения бизнеса в разных странах – она тоже разная. Административные барьеры, подключение к электросетям, воде и так далее в Европе резко отличаются от России. Даже накладные расходы здесь и там очень разные. Поэтому я имею возможность в этой стране сделать дешевле, чем в России, а ФАС меня штрафует за это.
ФАС, к сожалению, из органа по развитию конкуренции превратилась в непонятно что. Российские антимонопольщики возбуждают больше дел, чем их коллеги во всех странах мира вместе взятые. Потому что они гоняются даже за самыми маленькими компаниями. А в Европе, к примеру, антимонопольщики контролируют компанию, если ее минимальный оборот - миллиард.
— У нас какой оборот попадает в поле зрения ФАС?
— В Барнауле, по-моему, на площади в центре города установили два батута. Здесь попрыгать стоит 50 рублей, и здесь, на втором батуте, - 50 рублей. Все! Это картель. Сговор! Согласованные цены. И это не шутка. ФАС выписала предписание, а потом кто-то сказал: да вы что, сдурели, отмените. Они в судах это доказывали, и ни в одной инстанции, что это картель. В Новосибирске продавцов попкорна в кинотеатре назвали монополистами. Ну, в рамках кинотеатра же это монополист? Монополист. Штраф ему!