Саша проснулся от рывка состава, в вагоне было жарко. Посмотрел на часы, было около одиннадцати утра. Он вдруг понял, что впервые за многие месяцы спал совершенно беззаботно, глубоко, глухо, крепким утренним сном. Как в танке. Ведь никуда же не надо было… Напротив, через столик, на нижней полке похрапывал шеврон, не удосужившись даже снять песчанку, как, впрочем, и представиться по имени-отчеству. На верхней полке, над шевроном, закинув ногу за ногу, лёжа на аккуратно заправленном постельном, в чистом практичном костюме, интеллигентного вида мужик читал газету. Как было видно - западную прессу.
- Доброе утро, - сказал Саша.
- Доброе утро, Иван Петрович, - не глядя ответствовал мужик.
- Я не…, - хотел было начать пояснения Саша, но передумал, - откуда Вы знаете, как меня зовут?
- Так у Вас же нашивки на афганке. «Иван Петрович», я прочитал, - так же, не глядя парировал мужик.
Саша понял, засыпая в холодном плацкарте, он прикрылся песчанкой с нашивками.
- Что читаете?- спросил Саша, пытаясь поддержать неловко начатую беседу с незнакомым человеком.
- Газеты, – коротко ответил мужик, явно не настроенный на беседу.
- Ну, извините.
- Ничего, Иван Петрович.
По проходу уже вовсю носились со стаканами и подстаканниками к «Титану», пахло домашней едой, густозаваренным дошираком, чаем и ранним коньяком. Где-то уже бренчала гитара. На мобильнике всё так же не было сигнала сети.
- Так, товарищи, - прозвучал голос неутомимой бабаньки, - не напиваемся, держим себя в руках, нас ждёт торжественный ужин в вагоне-ресторане.
- Ужин? А с собой можно будет взять? И где ресторан? – тут же отреагировал голос из вагона.
- Ресторан в третьем вагоне, там сейчас готовят. Брать не надо, работает бар, всё оплачено, товарищи, пятьдесят видов российского и заморского алкоголя, водка, элитный польский самогон и скотландский уиски, а также прохладительные напитки. Но прошу не злоупотреблять, товарищи, иначе Иван Петрович вас оттащит в холодную.
Саша заподозревал, что речь о нём.
- Извините, - сам для себя неожиданно громко произнёс он, - Вы же обо мне, товарищ Татьяна?
- Да, о тебе, здоровяк. Пойдём-ка, пошепчемся, – скомандовала бабанька, прищурив умные глаза, - Девчата, Рита, Майя! Вы тоже за мной!
В купе проводника инструктор очень доходчиво объяснила, что и как делать, как поддерживать порядок и правопорядок, как носить воду решетом и затыкать пробоинами тела убитых товарищей, выдала аптечки с бинтами, пластырями, мазями, активированным углём и нашатырём. Всё было, как обещал шеврон.
- Иван, ты охранником не работал? – спросила вдруг бабанька Сашу, - ладно, можно не врать, я насквозь вижу, работал. Вот, Ваня, если кто подзагуляет по синей воде, то у нас тут кондиечка – от слова кондиционирование – есть, с одеялами, матрацами, аккуратно относишь, кладёшь, на живот переворачиваешь, пусть люди отдыхают. Минералки не забудь поставить и свет не гаси. И охранника не надо врубать, ты что-нибудь вроде дружинника будь, лады? Вот ключ. Повязку надо?... Нет. Не надо. В свободной стране живём…
Заполдень. Люди самоорганизованно обедали, выпивали и закусывали, курящие курили в тамбурах, бренчали гитары, читатели почитывали, писатели пописывали. Бабанька послушала, гитаристов куда-то утащила, грозясь: «Ща я из вас «Синюю птицу сделаю»…
Саша, не торопясь, обошёл оба доступных вагона, поглядел, уже все одели песчанки, над левым верхним карманом была нашивка с именем. Никакой напряжённости, никакой растерянности, ничего. Люди общались друг с другом на «Вы», улыбались, угощали друг друга, пили за мир во всём мире, вкусно кушали…
«Какую страну потеряли. Людей каких потеряли», - думал Саша.
«А ведь не потеряли… вот они, люди-то…»
не думаю
(У меня есть корешок, он антиквариатом занимается, так вот он складывает так же как Вано. Общее - клиенты). Я, можно сказать со средой с этой, через него знакомлюсь. Разбираюсь как она складывает.
Но в порыве! 