Цитата
05 февраля 2012 Роман Носиков
Победа – дело, безусловно, приятное. Но сама по себе победа влечет за собой, словно комета свой хвост, сопутствующие радости и удовольствия, которые более чем достойны нашего внимания.
Так, побывав вчера на митинге на Поклонной Горе, насладившись общением, музыкой, лицезрением горячо любимого народа, не подвергшегося мутагенному влиянию фейсбука и не превратившегося в хипстеров, архитектурой Поклонной Горы, прогулкой по 25-градусному морозу по Кутузовскому проспекту, чувством глубокого удовлетворения от прочтения чисел явки на митинг на Болотной с участием украинских националистов, ЛГБТ-активистов и сторонников М.Д.Прохорова, высовыванием языка, совершением неприличных жестов, злорадным хохотом, -- я, усталый, но довольный, лег спать.
Проснувшись, я посмотрел в Сеть и понял, что всё готово для получения «вторичных» удовольствий.
Мало что доставляет такое наслаждение, как истерика поверженного противника. Она вызвана трагическим известием о неизбежности поражения. А её сейчас в избытке.
Любопытно, что в своём отношении к нам болотный оппозиционер проходит некоторые стадии, которые сами по себе очень красноречиво свидетельствуют о том, как будут дальше развиваться события.
Первая стадия – отрицание.
Особенно мне нравится отрицание в стиле «ЭТОГОНЕМОЖЕТБЫТЬ». Это всего лишь первая ступенька, но уже сам факт отрицания очевидного означает, что вступивший на эту лестницу обречён пройти все её ступени.
Во-первых, как сообщает ФоксНьюз, митинг в сто двадцать тысяч был у болотных, а у нас – всего-то жалких двадцать тысяч бюджетников, согнанных под страхом увольнения.
«Свободная пресса» сообщает, что в столице прошли два массовых митинга: 120-тысячный «против» Путина, и 35-тысячный – «за» (он был, кстати, не за Путина, а против болота -- но свободной прессе важно записать в "Единую Россию" всех, включая Кургиняна и Проханова).
Во-вторых, фотографии нашего митинга выдаются французской прессой за митинг болотных.
Ведутся хитрые подсчёты, идёт «война ракурсов», но так или иначе глаза приходится открыть и признать очевидный факт, что Поклонная накрыла Болотную как бык овцу.
И тогда начинается вторая стадия – протест.
Обвинения сыплются как их рога изобилия.
У вас были автобусы! У вас были загнанные хворостиной под угрозами бюджетники! Вам платили за митинг!
«Если бы я был на Поклонной, я бы не побоялся всем им в лицо высказать, что они – рабы и быдло! Но я был на Болотной!» -- пишет мне в блог некто.
Но через некоторое время становится ясно, что при помощи автобусов не заставишь людей такой рекой идти из метро. А за пятьсот или тысячу рублей не организуешь явки такого количества людей рабочего возраста, хорошо, хоть и небогато одетых. Наконец, никто не станет танцевать на улице под угрозой отъёма бюджетной зарплаты.
Тогда остается надеяться на отсрочку.
На этой стадии оппозиционер заявляет, что ещё ничего не решено, что всё ещё будет по-другому, что заграница нам поможет, люди поймут и восстанут, правда восторжествует.
Но, глядя на результаты опросов, на рейтинги, просто оглядываясь вокруг, оппозиционер понимает, что шансов нет.
И впадает в реактивную депрессию.
Из этой депрессии он цитирует Лермонтова про «страну рабов, страну господ», и про «мундиры голубые», и про «им преданный народ». Проклинает Российское Тысячелетнее Рабство (ТМ), коммунистов, Сталина, Грозного и далее по списку.
«В этой стране никогда ничего не изменится! И ничего хорошего не будет!» -- заявляет он перед тем, как войти в стадию принятия и перестать реагировать на раздражители.
Что мне в этом особенно приятно? То, что все вышеописанные стадии в точности совпадают с описанными в книге «О смерти и умирании» психологом Элизабет Кюблер Росс стадиями отношения неверующего человека к собственной смерти.
И это архисправедливо -- потому что оппозиция, которая не имеет никаких оснований для веры в то, что народ её поддержит, а напротив, всячески возмущающаяся тем, что какой-то там народ имеет свое отличающееся от них мнение и вообще не прикован к станкам; оппозиция, отрицающая само существование русского народа, обосновывающая своё преимущественное право на управление государством апелляцией к своей «креативности» и «норковости», подлежит политической смерти.
Покойтесь с миром.
России нужна другая оппозиция.
Кто же знал, что ещё сто двадцать тысяч по зову сердца подтянется.